Чтобы все правила были в одном месте, можно добавить к себе ссылку на пост, в котором они собраны: Правила жизни

---

Сергей Юрский
Актер, 74 года, Москва

Когда мне было 16, отец меня с кем-то знакомил, и всегда говорил: вот, наследник всех моих долгов. Так себя и чувствую.
Обожаю Аль Пачино. Он играет кубинцев, евреев — умеет перевоплощаться. Когда он разговаривает с камерой — он через камеру разговаривает со своим партнером, с миром, с жизнью, со смертью. Это и есть школа Станиславского. Главное — самодисциплина. В мытье посуды, в выбрасывании мусора, в работе, в мысли.
Никогда не забуду японку Кеку. Я ставил в Токио спектакль по Ибсену. Мне представляют молоденькую актрису Кеку. Там была совсем маленькая роль девушки, которая приходит в комнату к герою, играет на рояле и больше не появляется. Спрашиваю: «Вы играете на рояле?» — «Нет, не играю». Ну ничего, говорю, музыка будет звучать по радио. Она спрашивает: «А может быть, я буду играть?» Что вы, говорю, это сложно. И уезжаю. Проходит два месяца, у нас фуршет, едим какое-то мясо — меня зовут: «Мы хотим, чтобы Кеку вам сыграла». Она садится — пальчики, как спички, — и мощно играет «Норвежский танец» Грига, труднейшую, виртуозную вещь. Как? Что? «Вы что, в школу поступили?» — «Да, учительницу взяла». — «Подождите, вы же были на гастролях в Америке». — «Была, да». Она в Америке договорилась и все свободное время не ходила по Америке, а училась. Мне было стыдно, я же предупреждал, что это маленькая роль, что это никто не оценит. Стоит и вежливо улыбается. Она просто хотела сделать все наилучшим образом.
Жальче всего мне сейчас улыбающихся кассирш в супермаркетах. Адская работа. Я сразу вспоминаю, как в самое глухое время застоя сюда приехал один мой знакомый швейцарец и говорил: «У вас продавец в магазине — свободный человек, он может сказать: „Да пошли вы все! Не встанете сейчас в очередь нормально — вообще уйду“. А у нас это не люди, а роботы, которые все время улыбаются и все подают-подают-подают». Я тогда воспринял это с насмешкой, а сейчас часто вспоминаю.
Кино сегодня снимают по 12 часов в день. Я участвовал в этой хреновине и пытался людей образумить. А они говорят: сейчас так работают. В результате актеры абсолютно стираются — что мы и видим на экране.
В современном театре музыкальные ритмы заменили те, которые должны создаваться актерами и мизансценами. Их наличие и их таинственная невидимость — это и заставляло людей стоять ночами за билетами на Чехова.
Чувствую, что не только я, но и все теперь, утверждая себя в чем-то, не имеют времени услышать или разглядеть соседнее явление. Люди в нашей профессии не только не видят спектаклей друг друга — что было абсолютно естественно лет тридцать назад, — но и собственных. Должен признаться, что заставляю себя преодолевать такое же косное ощущение и идти, скажем, на «Голую пионерку».
Мне кажется, что я стал косным из-за транспорта: мы так много времени уделяем дороге, что очень мало остается на то дело, по которому приехали.
Свобода определяется количеством людей, которых ты можешь послать. Так говорил мой друг Боба.

via Esquire